Марджори - Страница 41


К оглавлению

41

— Джеффри! — воскликнула она, вскакивая с места и хватая его за руку. — Вон идет твой отец. Пойдем к нему навстречу и поздороваемся с ним…

Смущенный Джеффри медленно поднялся.

— Ну, в общем-то торопиться не к чему, но если…

— Останься, где ты есть! — закричал Самсон-Аарон с середины зала. — Мы идем до тебя! Мы идем на защиту!

Когда дядя подошел поближе, его неистовый смех замер. Он медленно взял руку, протянутую сыном, так, словно его собственные руки были грязными или мокрыми.

— Значит, Джеффри, ты приехал, чтобы порадовать своего старого отца. Хороший мальчик.

— Как ты поживаешь, папа? — спросил Джеффри с застенчивой теплотой в голосе.

— Слава Богу, как видишь. Здоровье — это все, остальное грязь.

Тетя Двоша пожала руку Джеффри.

— Джеффри, твоя книга! Я прочла ее. Я была так горда… Восхитительно! Джеффри, с твоим талантом ты мог бы передать важные послания всему миру.

У нее был высокий пронзительный голос и светлые глаза.

— Спасибо, тетушка…

— Я бы хотела переговорить с тобой пять минут по очень важному вопросу.

Она подошла к свободному креслу рядом с ним.

— Конечно, тетя, но, может быть, все-таки не за ужином? — засмеялся Джеффри. — Может быть, попозже?

— Конечно, я не стану тебе навязываться, — сказала тетя Двоша, обидевшись. — Я никогда никому не навязывалась и не буду.

Коннелли и Голдстоуны откровенно разглядывали подошедших к столу.

— Джеффри, ты что-то растолстел, — сказал его отец.

— Что ж, у меня есть в кого, папа.

Самсон-Аарон запрокинул назад голову и засмеялся. Он посмотрел на бутылку, которую держал в руке, и сказал с неожиданной решительностью.

— Ну, выпьем за мальчика бар-митцву, да? А потом мы пойдем обратно.

Он принялся разливать виски по маленьким стаканам, стоявшим перед каждым из приглашенных. Толстый и неуклюжий, он, однако, наливал с такой ловкостью, что умудрился не пролить ни капли на белую крахмальную скатерть.

— А с кем мы имеем честь пить? — спросил мистер Голдстоун.

Марджори представила тетю и дядю.

— Рад с вами познакомиться, рад познакомиться, — сказал Самсон-Аарон и поднял вверх свой стакан. — Ну что, старый добрый еврейский тост, да? Пусть Бог благословит этого мальчика и его родителей, а мальчик возрастает в Законе для женитьбы и для добрых дел!

— Лучший тост, который я когда-либо слышал, — заметил ирландский банковский менеджер, осушая стакан.

— Воплотить такой тост в жизнь в наши дни можно лишь с Божьей помощью, — сказал мистер Голдстоун и озадаченно посмотрел на дядю. — Вы отец мистера Куилла, мистер Федер?

Самсон-Аарон улыбнулся Джеффри несчастной щербатой улыбкой.

— Видите ли, мне показалось, что фамилия Куилл более подходит для книжной обложки… — быстро проговорил Джеффри.

— Вы видитесь нечасто? — спросил мистер Голдстоун у дяди.

Дядя пожал плечами.

— Он живет в Олбани, а я здесь…

— Тогда почему же, черт возьми, вы сидите в разных концах комнаты? У нас здесь два свободных места. Садитесь. Садитесь, миссис Рафаилсон. Вы будете ужинать с нами.

Самсон-Аарон опасливо взглянул на сына и на Марджори.

— Не, мы пойдем туда, обратно… я, понимаешь, не в смокинге…

— Садитесь! — Это прозвучало как приказ.

Марджори посмотрела в направлении матери, но ее на возвышении не оказалось.

— Почему бы и нет… это прекрасная мысль. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам, дядя… тетя Двоша.

— Для Моджери все что угодно!

Самсон-Аарон плюхнулся в кресло рядом с сыном и водрузил бутылку перед собой на белую скатерть.

— Слава Богу! — сказала тетя Двоша. — Теперь мы сидим у батареи. Здесь, надеюсь, будет потеплее.

Официанты заменили грейпфруты рубленой цыплячьей печенью. Марджори еще ни разу не видела, чтобы цыплячью печень подавали подобным образом: перед каждым из приглашенных появилась горка размером с мускатную дыню, помещенная в серебряную чашу со льдом.

— Ради Бога, объясните мне, как можно съесть что-либо еще после этого? — спросил мистер Голдстоун.

— Мой дорогой, — сказала ему жена, — после этого ты можешь спокойно не есть ничего целую неделю. Лоуенштайн восхитителен.

Она с увлечением принялась за печень, остальные последовали ее примеру, за исключением тети Двоши, которая просто сидела и озиралась вокруг со светлой улыбкой. Миссис Голдстоун старалась не глядеть на тетю Двошу, но ее взгляд словно магнитом притягивался к блестящим глазам, колышущимся желтым перьям на плечах и мерцающим зеленым блесткам на тетином платье. Тетя Двоша перехватила взгляд миссис Голдстоун, и ее улыбка сделалась еще светлее.

— Почему вы не кушаете, миссис Рафаилсон?

— Цыплячья печень содержит в себе яд, — с готовностью ответила тетя Двоша, не переставая улыбаться.

Сэнди поперхнулся, и у всех остальных сделались испуганные глаза.

— Моя тетя непреклонная вегетарианка, — поспешно объяснила Марджори.

— О! — Миссис Голдстоун вернулась к еде, однако ее энтузиазм заметно уменьшился.

— Это очень интересно, — сказала миссис Коннелли. — У меня есть… э…

Она умолкла на полуслове, глядя, как Самсон-Аарон, разделавшись со своей порцией, взялся за цыплячью печень тети Двоши, отчаянно стуча вилкой о стенки чаши.

— Мы… — продолжила она, — то есть я хотела сказать, что у нас есть… у мистера Коннелли есть сводный брат, который тоже стал вегетарианцем…

Самсон-Аарон налил себе большой стакан виски и помахал бутылкой в воздухе.

41