Марджори - Страница 74

Его глаза расширились и сверкнули.

— Это вопрос морали персонала. Уолли мне нравится. Более того, он написал несколько действительно замечательных работ, чем немало облегчил мне жизнь. Я не хочу, чтобы он терял присутствие духа.

— Понятно.

Они некоторое время помолчали, и затем Марджори продолжила:

— Я думаю, будет лучше, если я наведу тебя именно на ту мысль, которая, кажется, засела у тебя в голове.

Она медленно затянулась. Он больше не лишал ее присутствия духа; он стимулировал ее. Она почувствовала, что подошла к крутому повороту в своей жизни и что хорошо впишется в этот поворот.

— Мне тоже нравится Уолли. И я также знаю, что я очень сильно нравлюсь ему. Сейчас это не привело пока ни к чему хорошему, но у меня в свое время часто случалось такое, и я уверена, что Уолли преодолеет эту трудность. Но больше всего меня озадачивает твое мнение, что между ним и мною был какой-то роман. Это несколько раздражает меня. Ноэль, я старше Уолли более чем на год. Ему восемнадцать с половиной лет, а мне уже почти двадцать. А насчет Перри Бэрона — он обладает всеми самыми лучшими качествами, которыми обладаешь и ты. И если уж разговор зашел об этом, то я не знаю, кто из вас дурак.

У него был удивленный вид; затем он рассмеялся низким довольным смехом.

— О'кей! Уолли восемнадцать с половиной лет, тебе вот уже почти двадцать. Как я догадался, ты считаешь, что вы — ты и он — люди разных поколений. Но слушай, ты же была на открытии шоу Уолли вместе с ним…

— Конечно. Он попросил меня, и я была горда, что меня пригласили. Я, как и ты, восхищаюсь им, он исключительно умный человек. С того времени я всего лишь несколько раз видела его. Я могу позавидовать той девушке, которую он действительно полюбит и на которой когда-нибудь женится, но я очень хорошо знаю, что это не я. Он тоже узнает об этом, причем довольно скоро. Может, на следующей неделе, как говорит мне мой опыт. Я справляюсь с такими потрясениями значительно быстрее.

Он одобрительно кивнул, оперся локтем о спинку стула и провел костяшками пальцев по верхней губе.

— Хорошо, Марджори. Я рад, что мне удалось поговорить с тобой. Я буду менее сострадательным, когда Уолли опять начнет стонать. Хотя, честно говоря, по сравнению с ним ты заметно прибавила за последний год, он пока только проклевывается из яйца. Со многими девушками происходит то же, что и с тобой, но ты изменилась очень сильно. Я больше не буду докучать тебе описанием достоинств Уолли и извиняюсь за комментарии о Перри Бэроне. О'кей? Давай поужинаем.

— О'кей.

Когда они встали, он повернулся к ней:

— Я хочу надеяться, что ты не решишь, даже несмотря на то, что тебе уже почти двадцать лет, что Бэрон — бог грозы, сошедший на землю. Такие вещи, Господь знает, случаются слишком часто. Он действительно не более чем обыкновенный слизняк, медуза-переросток, умеющая петь и бриться. Я просто не могу смотреть, как красивую девушку уводят на взятом напрокат желтом «кадиллаке».

Они проходили позади пианино. Он остановился у клавиш и взял аккорд; затем сел на стул, и его пальцы быстро забегали, издавая мягкие чарующие звуки.

— Я скажу тебе кое-что, Марджи. Самая красивая и умная девушка из всех, которых я знал, бросилась на шею слабоумного животного с четырьмя конечностями, позирующего в человеческих одеждах, потому что он мог делать две вещи — хорошо танцевать румбу и плохо относиться к ней. Все другие мужчины, которых ей приходилось встречать, падали у ее ног. Его отличие состояло в пикантной новизне. Он был таким серым, а его вкусы такими грубыми, что он почти не думал о ней. Но она не отставала от него и заставила жениться на ней, и сейчас его отец поддерживает их обоих, позволяя своему сыну управлять несколькими чистками. Она могла быть женой посла, сценариста, сенатора или другого уважаемого человека. Она сделала это, руководствуясь мудростью почти девятнадцати лет. Без сомнений, мудрость почти двадцати лет — это совершенно другое дело…

Он ударил по нескольким клавишам, затем, после мгновения тишины, начал играть один из своих вальсов, сентиментальная мелодия которого очень нравилась Марджори. Несколько минут она стояла позади него, слушая музыку. Затем тихо сказала:

— Она, вероятно, была той, которая тебе очень и очень нравилась.

— О да, ты права, — ответил Ноэль, продолжая играть и не поднимая глаз, — я, по сути дела, очень и очень люблю ее. Это моя старшая сестра Моника. Сейчас ей уже тридцать два года и у нее трое детей. Она столь же красива, как и ты, и выглядит такой же молодой.

Когда Марджори оглянулась из дверей бара, Ноэль склонился над пианино, продолжая играть в янтарном мраке. Он, кажется, не подозревал, что она уходит. Но в тот момент, когда она уже выходила, он обронил:

— Подожди.

Он прекратил играть, подошел к ней и прислонился к косяку двери.

— Я ошибаюсь или, когда ты была здесь прошлым летом, ты сказала пару фраз о моих осветительных эффектах?

— Ну, я помню, говорила, что они были просто восхитительными.

— Понятно. Неудивительно, что у меня сохранилось впечатление, будто ты оценила их точно по достоинству. Ну да ладно, не темни, скажи, ты действительно что-то знаешь о свете?

— Я… ну, ты понимаешь, я не более чем персонал лагеря. Но я много чего читала о свете.

— Уолли нужно заняться освещением, а на нем сейчас лежит много письменной работы. Это может быть одной из причин его срыва. Я бы предпочел отстранить его от этого дела, и мне пришло в голову, что ты могла бы помочь…

— Я принимаю предложение, — оборвала его Марджори, — сделаю все, что ты мне скажешь. Слушай, я не могу делать вид, что равнодушна ко всему. Я без ума от световых эффектов, эта идея мне очень нравится.