Марджори - Страница 4

— Ну, выбери еще часок.

— Дорогой, мне хотелось бы… видишь ли, ведь это так далеко: отсюда до Бронкса… всего на час…

— Я абсолютно свободен. Ведь сегодня воскресенье. Прошло почти две недели… Я все равно собирался когда-нибудь посетить музей искусств. Я возьму машину, заеду за тобой. Если хочешь, поедем за город. Если ты не сможешь, тогда я схожу в музей.

— Да, видишь ли…

— Увидимся около часа, ладно?

— Ну хорошо, Джордж, договорились. Жду тебя. — И она повесила трубку.

— Что это за дела у тебя с Джорджем? — спросила миссис Моргенштерн с заметным удовольствием в голосе.

— Абсолютно никаких дел. Мама, я думала, что тебе известно: посторонним людям нехорошо подслушивать чужие разговоры.

— А я не посторонний человек. Я — твоя мать! Тебе же ведь нечего скрывать от меня, не так ли?

— Могут у меня быть свои секреты?

— Я надеюсь, что большая любовь не начинает остывать.

— Нет, конечно.

— Я давно не видела его. У него все такой же большой красный нос?

— У него нет и никогда не было «большого красного носа»!

— От восточной части Бронкса долгая дорога до западной части Центрального парка, — торжественно провозгласила миссис Моргенштерн.

Марджори уже собиралась выйти, когда мать произнесла:

— Марджори, послушай меня: не будь глупышкой — не надевай новый костюм.

Рука Марджори уже лежала на дверной ручке.

— Одежда не приносит никакой пользы, когда висит в шкафу. Я не вернусь к ленчу.

— Где же ты поешь?

— В закусочной, в Грине.

— Послушай, — сказала миссис Моргенштерн, — друг Билла, этот парень, который такой хороший наездник, ты произвела бы на него лучшее впечатление в другом костюме.

Марджори упала духом:

— Я не представляю, что ты имеешь в виду, мама. Пока.

Ее уход со сцены, который она так мастерски завершила прощальным взмахом руки, был испорчен сразу же, как только за ней захлопнулась дверь. У нее не было денег. Конюшня располагалась на 66-й улице, а Марджори уже опаздывала. Ей пришлось вернуться и попросить у матери денег на такси.

— Меня радует, что я хоть для чего-то нужна в твоей жизни, — сказала миссис Моргенштерн. — Даже для выдачи денег. А где же твои карманные деньги на эту неделю?

— Мам, ты же знаешь, что их едва хватает от субботы до субботы.

Мать рылась в большом красивом кожаном кошельке.

— Как хорошо, что денег твоего отца хватает не только от субботы до субботы.

— Может, тебе лучше сразу дать мне остальные деньги на следующую неделю, мам? Тогда мне не придется больше беспокоить тебя.

— Я тебя уверяю, никакого беспокойства это мне не причинит.

Миссис Моргенштерн выудила из кошелька еще один доллар и пятьдесят центов. Марджори подумала о том, что мать всегда вот так триумфально и торжественно обставляет выдачу денег. Марджори часто думала, что лучше уж умереть с голоду и ходить босиком, чем еще раз выпрашивать деньги. Сотни раз планировала она начать писать небольшие рассказы для приобретения финансовой независимости или же заняться репетиторством, или работать продавщицей в свой уик-энд. Эти мысли всегда приходили, когда ей нужно было в очередной раз выклянчивать деньги, и тут же исчезали, лишь только деньги были получены.

— Спасибо, мама, — холодно и чисто формально поблагодарила она, как только взяла деньги.

В это время в прихожую вошел отец, держа «Санди таймс» под мышкой в виде беспорядочной кипы бумаги. На нем была красная шелковая куртка, пропахшая табаком, в которой он чувствовал себя не совсем уютно. Марджори поцеловала его:

— Доброе утро, пап. Извини, но я уже убегаю.

Отец произнес:

— Верхом… Разве ты не можешь найти какое-нибудь более безопасное занятие, чем езда на лошади, а, Марджи? Люди ведь убиваются насмерть.

— Не беспокойся. Твоя Марджори вернется целая и невредимая. Пока.

Отец Марджори приехал в Нью-Йорк в пятнадцать лет: сирота, частичка большой волны иммигрантов из Западной Европы. В свою первую трудную неделю здесь, живя в убогом грязном подвале, в трущобах Ист-Сайда, он познакомился с парнем, который работал поставщиком перьев. Он тоже начал работать, сортируя перья в зависимости от их качества, — это была отвратительная, грязная работа, за которую платили всего два доллара в неделю. Теперь, тридцать три года спустя, «поставщик» умер; мальчишкой, который взял его в дело, был сегодняшний партнер мистера Моргенштерна, а вот «Арнольд Импорт Компани» стала известной фирмой по продаже перьев, соломки и других материалов, используемых при изготовлении дамских шляпок; компания теперь являлась важным звеном в нью-йоркской торговой сети. С двух долларов в неделю, работая много и усердно, отец Марджори поднялся до отметки пятьдесят тысяч долларов в год. Постоянно, со дня своей женитьбы, он тратил каждый доллар на увеличение благосостояния семьи, на создание жизненного уровня, соответствующего его положению в обществе. За исключением той доли собственности, которой он владел в небольшой корпорации, постоянно борющейся с конкурентами за свое существование, и торговли, которую он тянул на себе, у него не было ни одного лишнего пенни. Однако, несмотря на это, жил он все-таки на Сентрал-парк-вест.

— Ты думаешь, с ней ничего не случится? — спросил он у жены, показывая взглядом на коричневую дверь, за которую только что быстро выскользнула его дочь.

— Все будет нормально. Все дети здесь ездят верхом. Может, хочешь еще кофе, пока со стола не убрано?

— Пожалуй, можно.